Некоторые ученые считают, что в нашем генетическом коде как бы уже заложена тенденция, быть ли человеку верующим или атеистом. Судьба настоятеля католического прихода Божией Матери, иконы «Неустанная Помощь» в Петрозаводске отца Евгения Гейнрихса и опровергает, и подтверждает эту гипотезу.
Так было суждено судьбой
— Мой отец – из тех немцев, что приехали в Россию из Германии в середине восемнадцатого века. Мой дед ещё был лютеранином. Но отец вопроса о существовании Бога не ставил, был агностиком. Он был доктором наук и работал в оборонной промышленности. Мама была православной. Правда, не особенно ревностной. В доме у нас были иконы и справлялись церковные праздники – Пасха и Рождество. Родители нас с братом крестили в младенчестве, правда, не в храме, а дома: несмотря на послевоенную либерализацию отношения к религии, власти ревностно следили за настроениями в среде интеллигенции.
— Почему вы обратились именно в католичество, стали священником да еще и членом Ордена проповедников, который больше нам известен как Орден доминиканцев?
— Я так и не сумел внятно ответить на этот вопрос никому, даже самому себе. Стремление к священству открылось в раннем юношестве, и ничто — ни в моей жизни, ни в жизни моего ближайшего окружения — казалось бы, не вело к этому явно. Остаётся признать только одно, неоспоримое: пути Господни неисповедимы. Что же касается ордена, то не я его, а он меня нашел. Случилось так, что стоило мне прочесть впервые в книжке восточногерманского иcторика-марксиста о русской доминиканской общине в начале двадцатого века, как буквально дня через два-три я повстречал человека, который меня познакомил с монахиней из этой общины — Екатериной (мы обращались к ней как к Норе Николаевне) Рубашовой. Её дом был тогда своего рода центром притяжения для тех, кто интересовался католичеством.
— И с тех пор после вашей фамилии стали писать OP, что сокращенно от латинского Ordo praedicatorum и значит Орден проповедников…
— Нет, что вы… Это случилось позже. А вечные обеты я принёс в Ордене проповедников в день Пятидесятницы 1988 года. Священником я стал 1 октября 1981 года, но лишь в начале 1989 года получил от кардинала Юлиана Вайводса из Риги назначение викарным священником в приход в Ковенском переулке в Санкт-Петербурге, а позднее возглавил возрождающийся приход святой Екатерины на Невском проспекте в Санкт-Петербурге — уже как доминиканский священник. …Я знаю, что попал, хотя и случайно, точно по адресу. Я видел лица людей, трудящихся совместно с зовущим их Словом в поисках себя — осознающих и принимающих своё истинное призвание людей. Я явственно слышал действительно значимые человеческие слова, созвучные Божьему Слову, проясняющие душу, ум и сердце. Я видел, как трудится Господь. Я был одним из тех, кто совместно с другими принимал Благовестие.
И свет во тьме светит
— Отец Евгений, в чем главное отличие католической церкви от православной?
— Должен сказать, что сходства между церквями Запада и Востока значительно больше, чем различий, носящих, скорее, культурно-исторический характер. И православные, и католики исповедуют Христа распятого и воскресшего как воплощённую в человеческое естество прощающую и спасающую Любовь Божию. Те и другие исповедуют во Христе Главу Церкви и единственного посредника между Богом и людьми. Однако католики, кроме того, несколько больше уделяют внимания авторитету церковного учительства. Для Католической церкви свойственна большая централизация, которая, однако, нисколько не нивелирует культурно-исторические различия среди национальных церквей.
— Как воспринимает католический мир решение папы Бенедикта XVI оставить служение предстоятеля Вселенской церкви в последний день февраля текущего года?
— Его Святейшество сказал: «Я прекрасно понимаю, что это служение ввиду естества его духовной природы должно нестись не только словами и делами, но и не меньше этого молитвой и страданием. Однако в сегодняшнем мире с его быстрыми изменениями, потрясенном вопросами глубокой значимости для жизни веры, чтобы управлять лодкой святого Петра и свидетельствовать Благую весть, необходимы как крепость ума, так и крепость тела». Папе 86 лет, и его решение – это решение мужественного и мудрого человека, исполненное высочайшего личностного достоинства.
— Его решение и не должно, видимо, обсуждаться, если руководствоваться догматом о непогрешимости пап?
— Вы делаете ту же ошибку, что и – за редчайшим исключением — все российские, советские и постсоветские публикации по католицизму. В догматическом определении Первого Ватиканского собора говорится о безошибочности суждения папы (а вовсе не непогрешимости папы как человека) в вопросах веры и морали. При условии, что это суждение обращено ex catedra ко всей церковной полноте. Говорят, что такое случалось считанные разы за всю историю Церкви. Только в этом Вселенская церковь видит непререкаемый авторитет своего предстоятеля. Но добровольный его уход на покой никак не может рассматриваться в связи с харизмой безошибочности.
— Вам приходилось встречаться с Бенедиктом XVI?
— Только эпизодически. А вот с его предшественником, папой Иоанном Павлом II, мне посчастливилось видеться не раз. Я ни на что не променял бы удивлённую радость первой встречи, которая состоялась в далёком 1989 году после окончания мессы в папской домашней капелле, где я имел радость участвовать в сослужении. В Малой библиотеке Апостольского дворца Его Святейшество Папа с живым интересом задавал вопросы, держа меня за руку. Так и осталось на всю жизнь то раннее римское утро в моей благодарной памяти, хотя, признаюсь по совести, позднее я не раз был внутренне не согласен с тогдашней церковной политикой в отношении России. Из этого вовсе, впрочем, не следует, что с политикой другой стороны процесса я был согласен больше.
Я называюсь львом
— Отец Евгений, вы человек независимый?
— По крайней мере, я так думаю. Настолько, насколько это прилично и уместно для человека моего призвания. Кстати, шутки ради стоит напомнить, что я родился в 1953 году 23 июля. Так что по гороскопу я Лев.
— Прямо-таки по древней басне: «Первую часть я беру потому, что зовусь львом…». Особенно если вспомнить ваши титанические усилия по возрождению прихода святой Екатерины на Невском проспекте в Петербурге.
— По обстоятельствам места и времени я никогда не учился в духовных учебных заведениях, зато у нас с младшим братом высшее техническое образование. Как шутит брат, у нас с ним мышление разлиновано техническим образованием. Не скрою, что эта «линовка» нередко помогала мне в жизни. В том числе и в моём священническом служении.
Очевидно, что-то еще во мне есть помимо словесного дара, если я смог почти 11 лет переносить эту, казавшуюся вечной стройку в храме на Невском проспекте, с кем-то «строить отношения», кого-то о чём-то просить, с кем-то о чём-то договариваться, что-то доставать. Единственное, что не успел – прикупить для прихода побольше недвижимости, когда это позволяли финансовые возможности. Сейчас доходы от аренды были бы хорошим подспорьем в осуществлении различных просветительских и благотворительных проектов.
— Вроде бы Орден проповедников был изначально нищенским орденом…
— Мы ведь не на государственном обеспечении служим. Кстати, в Петрозаводске ни я, ни мой викарий отец Михаил не получаем средств из бюджета прихода Божией Матери Неустанной помощи. По счастью, и в церкви всегда есть возможность зарабатывать на жизнь от своего труда.
— А вы сами как живете?
— Сами видите: не роскошествуем, но на скромную жизнь хватает.
— Это еще и от воспитания зависит…
— Скорее да, чем нет. В начале девяностых годов многие из моих друзей и приятелей реализовали себя кто в СМИ, кто в политике, кто в бизнесе. Некоторые очень преуспели. Искали людей в команду. Одним словом, было немало интересных предложений. Но с Божьей помощью жизнь сложилась так, как сложилась, и я об этом никогда серьезно не пожалел. До отъезда на служение в Италию в 2002 году я нес полтора десятка различных послушаний, куда входила, помимо настоятельства, и должность благочинного (регионального викария), и преподавание в семинарии, и работа на радио в Москве и Санкт-Петербурге… и много ещё чего!
— И по-прежнему являетесь пресс-секретарем архиепархии…
— В Московской архиепархии есть целая информационная служба, я же, скорее, выполняю функции личного пресс-секретаря архиепископа. Кроме того, вхожу в состав Епархиальной коллегии консультантов и Совета священников при правящем архиепископе.
— Завистников, наверное, хватает? Врагов?
— Но чему завидовать? Мне, по счастью, никогда не приходилось использовать в личных интересах добрые отношения с начальством. А место в Петрозаводске, согласитесь, не самое карьерное. А мне здесь очень нравится. Что до врагов, то их у меня нет. Зла я никому не желаю и не чувствую, чтобы кто-то сознательно желал зла мне. Конечно, всегда есть люди, с которыми у нас нет достаточного взаимопонимания, которым я, может быть, мешаю. Нечего удивляться – старики нередко мешают молодым. В молодости я и сам не всегда понимал стариков. К счастью, с отцом Михаилом у нас прекрасные служебные и дружеские взаимоотношения.
— А как складываются ваши отношения с главами других религиозных конфессий, действующих в Карелии?
— Карелия — одно из немногих мест в России, где между различными вероисповеданиями выстроились очень добрые взаимоотношения. В целом же в России так было не всегда, но у всех жизненный опыт корректирует взгляды, и, безусловно, все мы стремимся к лучшему. Как я уже говорил, между католиками и большинством православных значительно больше общего, чем различий. И вместе мы можем сделать больше, чем порознь. Сейчас это всё более понимает и высшее церковное руководство, и отношения становятся всё более братскими.
Сим победиши
— Исторически сложилось так, что обращение к католицизму в России означает гораздо больше, нежели выбор веры: это также и выбор культурной ориентации, выбор типа цивилизации.
— Это отчасти справедливо, но только в отношении очень больших городов. В большинстве случаев (в том числе и здесь в Карелии) католические общины в России состоят преимущественно из выходцев из западных регионов бывшего Советского Союза и их потомков. В Карелии, например, большинство католиков своим происхождением связано с Беларусью. Однако мир, в котором мы живём, постоянно меняется. Об этом тоже не стоит забывать.
— Перефразируя стихи Иосифа Бродского: «Теперь так мало греков в Ленинграде», позволю себе спросить, много ли католиков в Карелии? В Петрозаводске?
— Католиками здесь себя числят не только по сознательной вере, но и по крещению как способу национальной и культурной самоидентификации. Например: я католичка, у меня мама и папа были католиками. Тех, кто обращается к нам в связи только со смертью кого-то из близких или с рождением ребёнка, наберется несколько тысяч. Постоянно же участвуют в жизни приходской общины 200-300 человек.
— А по национальному признаку?
— Как я уже упоминал, что больше всего белорусов, чьи предки жили в западной части страны, а сюда они приехали на работу («по вербовке», как здесь принято говорить).
— Выходит, русский человек не желает быть иностранцем в своей стране.
— Такой взгляд кажется ошибочным. Люди постепенно меняются под влиянием окружающей культурной среды. Дети и внуки – с нарастающей скоростью. И Католическая церковь, будучи наднациональной по своей сути, идёт навстречу этим процессам, ибо важным принципом её пастырской деятельности является внимание к культурному контексту. Церковь не может создавать барьеры между народами, живущими рядом. Между членами семей, большинство из которых всё более становятся смешанными. Понятно, что первоначальный импульс к вере чаще возникает под влиянием семейной традиции, но и естественная ассимиляция властно заявляет о себе. Однако мы никогда не теряем из виду, что для Царства Божьего нет национальностей. Нередко, к сожалению, под видом «национального» в Церковь вползает чуждое ей «языческое» начало. Вспомним, что по-славянски «языки» (отсюда – язычники) – всего лишь народы.
Национальное начало призвано обогащать Церковь многообразием являемых ею форм, а не порабощать её, подчиняя Вечное временному.
— Меня воспитали, я бы сказал, в откровенном атеистическом нигилизме. Но временами испытываешь неодолимую тягу обратиться к Всевышнему. Простите, без всяких посредников.
— Эта тема заслуживала бы отдельного разговора, но вкратце можно упомянуть, например, что в Катехизисе, принятом в шестнадцатом веке на Тридентском соборе, говорилось, что человек есть существо открытое к общению с Богом через посредство Церкви. Современный Катехизис Католической церкви, уточняя, говорит о человеке как о «существе, открытом к общению с Богом». Ибо единственным посредником между Богом и людьми является Иисус Христос. Люди лишь участвуют – в разной мере и разными способами – в этом Единственном Посредничестве.
