Суть утопии Флоренского: религиозное богогосударство или рациональный фашизм?

В 1933 г. священник Павел Флоренский находился в заключении и подвергался допросам как главный обвиняемый по делу о «национал-фашистском центре». Это дело было, несомненно, сфабриковано, но арестованные все же дали признательные показания. Павлу Флоренскому, как лидеру и идеологу «национал-фашистского центра», НКВД предложил представить своего рода программу возглавляемой им организации. Так и возник трактат «Предполагаемое государственное устройство в будущем». Оригинальная политическая утопия, которая вызывает споры не только в оценках, но и в понимании.

Многим идеальное государство Флоренского представляется своеобразной «мистической диктатурой», во главе которой – гений-сверхчеловек, пророк и вождь, наделенный божественным правом. О демократии никакой не может быть и речи. Демократия – лицемерный строй Просвещения, в котором все равно властвует элита. Так зачем претворяться? Люди должны знать свое место в иерархии. Обычный человек никогда не поймет политики, это не его сфера компетенции: «В отношении политических вопросов население страны должно ясно сознавать свою некомпетентность и опасность затрагивать основы социальной жизни, механизм которых им неведом». Человека как такового здесь нет. Если процветанию государства будет выгодно счастье и развитость человека – то человек будет счастлив и развит. Но никто ради одного индивида рушить социальный порядок не будет. «Прав человека» здесь нет, поскольку нет самого Человека.

И как-то кажется, что все это есть выражение «средневекового мировоззрения» Флоренского. Так он и характеризовал свое миропонимание.

Особенно ярко это проявляется в его работе «Обратная перспектива».

Дело в том, что русские иконы 14-15 вв. кажутся многим «неправильными», с нарушениями правил перспективы. Например, на иконе «лицо изображается с теменем, висками и ушами, отвернутыми вперед и как бы распластанными на плоскости иконы, с повернутыми к зрителю плоскостями носа и других частей лица, которые не должны были бы быть показаны». Поэтому многие готовы «объявить иконы милым детским лепетом». Но Флоренский задается вопросом: «не наивно ли самое суждение о наивности икон»? Эти «нарушения» встречаются так часто, что задумываешься: может это все не случайно? Может это все сознательно?

Речь идет, прежде всего, о приеме обратной перспективы в противоположность обычной, линейной: «рисунок строится так, как если бы на разные части его глаз смотрел, меняя свое место. Тут одни части палат, например, нарисованы более или менее в соответствии с требованиями обычной линейной перспективы, но каждая — с своей особой точки зрения, т.е. со своим особым центром перспективы».

На рисунке показано отличие прямой и обратной перспективы, а также пример иконы с обратной перспективой. И можно заключить, что рисунок с обратной перспективой кажется не только более завораживающим, но еще и идейно передает совершенно важный код бытия. Прямая перспектива выстроена так, чтобы ее смог понять человек, чтобы вещи на картине были реалистичны, соизмерялись с его глазом. Именно в этом отношении к перспективе впервые проявился этот антропоцентризм и субъективизм: «перспективность есть прием, с необходимостью вытекающий из такого мировоззрения, в котором истинною основою полуреальных вещей-представлений признается некоторая субъективность, сама лишенная реальности». Обратная же перспектива выстроена так, как будто на картину смотрят не с точки неподвижного наблюдателя-человека, а отовсюду сразу; с точки зрения Бога. Именно в этом теоцентризм.

Так что «незнание перспективы» в иконах неожиданно оправдывается настоящим философским обоснованием: «живопись имеет задачею не дублировать действительность, а дать наиболее глубокое постижение ее архитектоники, ее материала, ее смысла».
Внешне все сходится: субъективизм Просвещения против объективизма Средневековья. Это суть базис, который исследователи любят подкладывать под философские и политические идеи Флоренского.



Однако стоит проверить «средневековость» этого мировоззрения.

Возьмем самую характерную главу политического трактата - главу «Религиозные организации». Читаем: «Религия должна быть отделена от государства, что в интересах как [ее, так и] государства». И где же тут «средневековность»? Здесь какой-то либерализм скорее. Но это еще не самое интересное. Дальше: «[православная церковь] по формальным правам не должна занимать места преимущественного пред другими религиозными организациями». Это даже не православное мировоззрение уже!

Автор предлагает не навязывать религию, и только тогда к ней потянутся. Но это все равно далеко от «дикой средневековости». Это попахивает либеральной или марксистской толерантностью и индифферентностью. Я совсем не думаю, что это соответствует средневековым установкам. Скорее это современный секуляризированный взгляд на религию. Флоренский хочет чтобы была, так сказать, «здоровая религиозность» населения, которая, впрочем, совсем не обязательно будет детерминировать всю общественную жизнь.

«Мистический деспотизм» никак не вяжется с этим. Ведь предполагается, что деспот-гений будет об этом всем думать, будет это анализировать и потом устраивать. Получается, что лидер государства будет вовсе не религиозным по сути (т.е. не догматичным), а реалистичным и общественно-прагматичным, по-возрожденчески макиавелистским.

И никакой это не сверхчеловек. Это обыкновенный гений, которых полно во всей истории. Выдающиеся способности. Это принимает даже самый материалистичный позитивизм.

Так почему же так получается, что мировоззрение Флоренского было типично религиозное, и при этом он написал такой прагматичный проект? Просто Флоренский отделил свое мировоззрение от утопических идей. Это никакое не Средневековье, а обыкновенный фашизм XX века. Средневековый человек представляется мне догматичным, а в трактате эффективность ставится выше всего. Вообще, учение о социальном устройстве общества мог придумать только модернистски рациональный человек, а тем более так подробно расписать устройство данной утопии. Хотя, если верить Бодрийяру, что фашизм – это ностальгия по древним деспотиям, то можно назвать идеальное государство Флоренского в какой-то степени средневековым.

Не даром Франкфуртская школа (Адорно, Фромм, Маркузе) считала фашизм сверхрациональным устройством, где разум диктует все, регламентирует каждого. В утопии Флоренского все так и есть. Там даже евгеника приветствуется! Конечно не о расовой чистоте идет речь, а о здоровом потомстве. Налицо победа разума над этикой и гуманизмом.

Рациональность (в противоположность религиозности) устройства священника Флоренского можно долго перечислять:

- налог на безбрачие.

- поощрение научных исследований.

- тщательный отбор способных личностей.

- рациональное воспитание детей.

- умеренная децентрализация (конкурентность и плюрализм) внутри жесткого и эффективного централизма…

Такое государственничество как у Флоренского на корню способно подавить всякую религиозную созерцательность. Ведь Флоренский на бумаге, и деспот в идеальном государстве, расписали буквально все! Здесь присутствует значительный заряд свободы и децентрализации, но даже они допускаются лишь потому, что это выгодно настоящему и будущему Государства. В средневековье не было такого культа, т.к. и государства как такового тогда не было!

Могу заключить, что утопия Флоренского – это более чем рациональная (в неоценочном смысле), элитичная, централизованная, консервативно-прогрессисткая, светская автаркия, нацеленная на будущее, мыслящая глобально. Идеал же средневековья – это иррациональная, децетрализованная, религиозная совокупность разрозненных территорий, не помышляющих о будущем, мыслящих не дальше своего двора.

Ставим ли мы под сомнение религиозность Флоренского? Говорим ли мы о том, что его «средневековое мировоззрение» уже закончилось к тому времени? Конечно нет. Вполне возможно, что он в 1933 г. и дальше вплоть до расстрела считал себя человеком средневековым. Однако он:

- был человеком образованным для того, чтобы отделять объективную политику от субъективных моральных предпочтений.

- не занимался «профессионально» политическими вопросами, следовательно, не распространял на них своих религиозных идей.

- чувствовал дух времени. Понимал, что в современных условиях нельзя говорить о какой бы то ни было обратной перспективе (теоцентризме). Современность – время прямой перспективы (антропоцентизма), и она еще не обратилась. Таким образом, утопия Флоренского была прагматична в том отношении, что приспосабливалась под время. Время, в которое «умер Бог».



P.S.

Средневековье Флоренский понимал по-особому. Да, здесь нет места антропоцентризму, но и бог здесь не принимает участия. Он считал, что Средневековье характеризуется объективностью и разумностью, органичностью, соборностью, реализмом, конкретностью в противоположность Возрождению с его субъективизмом, отвлеченным логицизмом, индивидуализмом и иллюзионизм.

Что ж, если Флоренскому удобно считать этот тип мировоззрения «средневековым», то мы не можем ему это запретить. Но «мрачными веками», догматизмом, схоластикой это пахнет меньше всего. Флоренский скорее объективный и осторожный утопист. А его утопия – это целеустремленный общественно-прагматичный (и в этом отношении субъективистский) авторитаризм, в котором (в отличие от Средневековья) существует Человек, но уже отсутствует Бог.

А что еще от средневековья и "обратной перспективы" можно увидеть в утопии Флоровского?